Новость о том, что Джоли и Питт разводятся, буквально взорвала СМИ. По сообщениям, Брэд уже заявил, что решение жены считает поспешным и надеется, что все обратимо. О том, что значит для него семья, какое место в ней занимают дети, а какое - карьера и деньги, - в откровенном интервью актера для Marie Claire.
На карибский курорт Канкун в Мексике Брэд Питт приехал со своими старшими сыновьями Мэддоксом и Паксом. Ребятам не надо было показывать, где океан, а где бассейн – они тут уже были с мамой и сестрами Шайло и Захарой. Тогда дети в основном держались своей компании, а сейчас ушли с друзьями – где-то плавают на надувной лодке, скатываются с горки в аквапарке и не мешают отцу со мной разговаривать. Брэд спокоен, счастлив и постоянно улыбается, демонстрируя знаменитые ямочки на щеках. Но он почему-то все равно напоминает мне святого Себастьяна, как будто говорит: «Да что вы, все зашибись, эти стрелы мне абсолютно не мешают!»
У вас дети ведут себя как ангелы. Вы ими гордитесь?
Что, мои мальчики?! Любые родители гордятся своими детьми. Я чувствую себя самым богатым человеком в мире с тех пор, как они у меня появились.
Просто гордитесь или чем-то конкретным?
Каждый день с ними происходит что-то особенное. Я горд уже потому, что мои мальчишки сегодня здесь, рядом со мной (смеется).
Я плавала с ними сегодня в бассейне. Как вам удается не сойти с ума с такой оравой детей? Может, вы просто не обращаете внимания на мелочи жизни? Анджелина сказала, что она пишет вам записки, что нужно сказать, сделать, купить, приготовить. Действительно пишет?
(Смеется.) Да, она все организовывает в нашей семье, у нее это хорошо получается. Вот поэтому мы никогда не сойдем с ума.
А если честно, ваша семья – это хаос?
Это, наверное, покажется странным, но мне нравится хаос. Конечно, не полный, а дозируемый. Когда вокруг тишина и покой, мне начинает не хватать беспорядка. Когда я в какой-то момент начинаю дышать глубоко и обретаю спокойствие, то думаю про себя: «Ну наконец-то!» Но через полчаса мне начинает чего-то не хватать, и я понимаю, чего – хаоса. Мне нравится детская возня, постоянная беготня туда-сюда, крики, драки. Нравится, когда кто-то из ребят врезается прямо в стену, или когда орет: «Папа-а-а!» Для меня это значит, что жизнь продолжается!
Вы ведь по натуре победитель – лучший в мире актер, самый красивый, самый талантливый. Что для вас значит слово «победа»?
Победа – очень личная штука. Когда тебя называют первым в каком-то списке или когда твой фильм собрал самую большую кассу – это не совсем победа. У меня в жизни действительно было несколько значительных успехов, и самый большой из них – это мои дети.
Неужели вас совсем не волнуют кассовые сборы?
Да что вы, я очень люблю деньги! Но иногда они совсем не приносят счастья. Особенно если сделал неверный шаг, он принес тебе кучу денег, но отнял перспективы или что-то другое очень важное. У меня такое было. Хорошо, что в далеком прошлом.
А вы хоть иногда чувствовали себя недооцененным?
Да, это чувство мне знакомо, и не только мне. Но мне больше нравится называть его чувством справедливости, а оно у меня с детства болезненно обострено. А иногда это имитация чувства справедливости – она складывается из субъективных суждений и негативных эмоций. В общем, это то же самое, что жалость к себе. И это стопроцентно про меня, хотя, наверное, многие в это не поверят.
Режиссер Беннет Миллер про вас сказал: «Брэд до сих пор остался парнем со Среднего Запада». Там особый мир, общинный, сбалансированный – он помогает вам сохранять равновесие в кино, где все друг другу конкуренты?
Я вырос в очень религиозной христианской семье, и у меня в связи с этим часто возникали проблемы. Религия – совсем не моя стихия. С детства я задавал себе очень много вопросов, на которые не мог получить вразумительных ответов. Да у меня и не было возможности задать кому-то вопросы о том, что меня на самом деле волновало. Только лет в 20 я начал отделять себя от идей, которые не имели для меня никакого смысла, и серьезно задумался над многим из того, что раньше должен был воспринимать как само собой разумеющееся. И я хорошо помню момент, когда отверг все, что внушалось мне с детства, все, на чем основывался уклад моих близких. Я противопоставил себя своей семье, но в результате мои родные приняли меня таким, какой я есть. Они, конечно, беспокоятся обо мне, потому что я, по их мнению, сгорю в адском огне. (Смеется.) Но зато тот опыт пригодился мне, например, для роли в фильме «Человек, который изменил все», и я смог показать, что чувствует Билли и все, кто с ним, когда сомневаются в правильности происходящего и идут наперекор устоявшейся системе.
У вас вышло гораздо больше фильмов, чем вам лет. Вы до сих пор очарованы своей профессией?
Я не очарован, я ей одержим – теперь еще больше, чем раньше. Я лучше понимаю, чего на самом деле хочу. Мне кажется, это произошло потому, что я наконец стал отцом. Я часто вспоминаю, какое влияние оказывали на меня фильмы в детстве, особенно когда я начал взрослеть. Некоторые из них вдохновили меня на что-то важное. Надеюсь, мои дети смогут так сказать о моих ролях.
Получается, что вы оставляете свои фильмы в наследство, прежде всего своим детям?
Возможно, так и есть. Мне важно понимать, что я делаю что-то такое, чем они смогут гордиться.
Если вы можете быть отцом семьи, значит, сможете быть и режиссером. Не хотите попробовать?
Меня к этому совсем не тянет. У меня получился бы хороший фильм, правда, на съемки ушло бы не меньше трех лет. И все это время я буду жутко нервничать. Весь изведусь. В особенности от того, что подолгу не смогу видеться с семьей. И это начнет негативно отражаться на моем здоровье. А потом и семейные отношения окажутся под ударом. Когда я начинаю представлять себе все это, мне совсем не хочется пробовать себя в качестве режиссера.
Вы что, жалеете режиссеров?
Если я окажусь в их кресле, мне будет гораздо хуже, чем всем им вместе взятым!
Это потому, что у вас шестеро детей, или потому что их мать – Анджелина Джоли?
И потому, и поэтому.
Вы нервный человек?
Гораздо меньше, чем раньше. Даже перед съемками я уже почти не нервничаю. Первая неделя – это время, чтобы вжиться в роль, я стараюсь прочувствовать своего персонажа настолько, чтобы говорить от его имени, практически не задумываясь об этом. Любую историю можно рассказать по-разному, способов не меньше сотни. Можно ли от такой нестабильности мира, невозможности доверять чужим словам начать нервничать? В принципе, еще как можно. (Смеется.)
А как вам удается успокоить людей, которые боятся сниматься вместе с такой звездой, как Брэд Питт?
Каждая моя встреча с командой фильма напоминает сдачу оружия. Мы все в одинаковом положении. Если кому-то все же приходится трудно, я стараюсь поддержать, как могу и чем могу.
А вы иногда думаете, что Голливуд может охладеть к вам? Или вы к Голливуду?
Да, конечно, жизнь не бесконечна, и мой конец тоже не за горами. (Смеется.) Но я еще не реализовал свою идею сыграть ворчливого старика, который дал себе очень своеобразную клятву.
Вы хотите сыграть дедушку?
Ну, что-то в этом роде.
Ваш фильм «Человек, который изменил все», получивший в свое время 6 номинаций на «Оскара» – о крутой перемене в жизни. А в вашей жизни в какой момент все изменилось – когда вы отказались от религии или когда появились дети, много детей?
Отцовство было важнее.
Ну а что вы делаете для себя?
Гоняю на мотоцикле, хотя на велосипеде мне тоже очень хорошо. Я сажусь на мотоцикл в каждой стране, куда меня заносит. На прошлой неделе я объезжал Мальту. У них там не самые лучшие дороги и при этом очень холмистые. И шины у меня были лысые.
Можно вас спросить про вашу татуировку?
У меня их несколько. Но лучше не спрашивать.
Вы производите впечатление человека, который готов что-то сделать сам, что-то материальное – не просто сыграть роль.
Мне нравится строить дома. Мне хочется построить что-то на пустом месте. И чтоб самому от начала и до конца.
У вас есть какой-то план?
Я всегда что-то планирую. Это моя работа. (Смеется.)
Вы сказали, что осознаете, что не вечны. Думаете ли вы о своем возрасте?
Я готов обменять свою мудрость на юность в любую минуту! От этого я стану гораздо счастливее.
Но вы в отличной форме – вам грех жаловаться!
Это все относительно.
Почему вы решили стать актером?
Недавно я узнал, что моя мама мечтала стать актрисой. Я понятия не имел об этом. Но вы же сами знаете, я со Среднего Запада, где актерство не считается профессией, не говоря уж о том, что думали об этом в моей семье. За две недели до окончания колледжа все мои друзья устраивались на работу, а я понял, что не хочу, как они. И тут меня осенило. Я бросил учебу за две недели до выпуска, собрал вещи и уехал, потому что любил кино. Я решил рискнуть.
Вы пересматриваете свои фильмы?
Я их даже не смотрю. Не люблю оборачиваться назад, возвращаться в прошлое. (Смеется.) Но мне нравится редактировать фильмы, так что, получается, что я просматриваю свой фильм по многу раз до его выхода. Вы знаете, если я, выйдя из дома, вспоминаю, что забыл кошелек, я ни за что не вернусь. Если проезжаю нужный мне поворот, то не возвращаюсь обратно – объезжаю целый квартал. (Смеется.) Я должен двигаться вперед! Мне нельзя возвращаться в прошлое. Это, скорее всего, какой-то психологический дефект. Я просто не знаю, как это правильно называется в медицине.
Я тоже не знаю. Хотите, я спрошу у психолога?
Не надо, я уже привык с этим жить. Думаю, что это гораздо лучше, чем постоянно возвращаться в прошлое и пережевывать свои ошибки. Это приводит к депрессиям.
Многим нравится их прошлое.
Мне это не грозит.
В 2005 году вы сказали мне, что на съемках «Мистера и миссис Смит» вы с Анджелиной старались преодолеть некоторые трудности в отношениях. Теперь вы этим тоже занимаетесь?
Еще как! Мы выкладываем на стол все – где были, что видели и чего мы вообще хотим.
141
.jpg)
